Багдасарян В.Э.

Что подразумевал законодатель, устанавливая в Конституции РФ запрет на государственную идеологию? Ни в одном законе, или подзаконном акте разъяснения понятия идеология не содержится. Следовательно, и то, что запрещается статьей 13, может трактоваться произвольно. В научном дискурсе насчитывается несколько десятков определений дефиниции идеология. Чаще всего под идеологией понимается система общественно значимых идей и ценностей. Получается, что Конституция устанавливает запрет на ценности и идеи, принимаемые на уровне государства. Попытаемся разобраться, насколько такой запрет оправдан и целесообразен.

Конституция является не только юридическим, но и жизнеустроительным документом. Соответственно в ней должны быть определены принципы жизнеустройства. Основанием их выдвижения являются принятые соответствующим сообществом ценности. Без ценностной основы жизнеустроительные ценности сформулированы быть не могут.

Сам принцип суверенности национального государства (ст. 4) предполагает, что суверенность признается в качестве ценности. Выбор в пользу демократии (ст. 1) также задается принятием соответствующей ценностной платформы. Не все сообщества, как известно, исторически позиционировались как демократические. Такая же ценностная развилка лежит при выборе между федералистской и унитарной моделью государственности, республиканской и монархической формами правления (ст. 1).

Принцип светскости государства (ст. 14) имеет в основании ценностную систему секулярного общества. Секуляризм как ценностный ориентир выбирают далеко не все государства даже в современном мире. Другие характеристики государства - правовое и социальное - также аксиологичны (ст. 1, 7).

Утверждение модели социального государства предполагает значимость для соответствующего сообщества идеи социальной справедливости. Российская конституция заявляет приверженность перечисленным принципам государственного устроения, обнаруживает наличие определенного ценностного фундамента.

Другое дело, что составляющая его ценности воспринимаются не рефлекторно, а как нечто само собой разумеющееся. Вопрос о том, надо ли обществу осознавать свой ценностный выбор, или воспринимать его как данность - вопрос о государственной идеологии. Отказ от осмысления принимаемых ценностей на основании апелляции к существованию общепризнанных принципов и норм представляет собой механизм десуверенизации соответствующего государства. Деидеологизация кроме того оказывается инструментом репрессинга в отношении рациональности новой латентной формой тирании.

Статья 2 Конституции РФ легитимизируют категории высших государственных ценностей. Указывая, что высшая ценность российского государства существует, она тем самым признает и наличие государственной идеологии. В качестве высшей ценности Конституция РФ определяет "человека, его права и свободы". В этом определении не находится места ни для существования самой России, ни для суверенности российского государства, семьи, национальных исторических традиций. По логике принятого определения жертвенность защитников Отечества недопустима, поскольку приоритет отдается ни Отечеству, а человеку, с его правом и свободами. Между тем, к примеру, в принятой в 2012 году Конституции Сирии высшей ценностью заявляется "мученичество ради Родины".

Идеологии, как известно, различаются именно по приоритетности тех или иных ценностей. Идеология, заявляющая высшей ценностью права и свободы человека - это идеология либерализма. Именно так определяется либерализм в большинстве учебников и справочных изданий. Статья 2 Конституции РФ, таким образом, устанавливает либеральную государственную идеологию в России. Возникает коллизия между статьей 13, запрещающей государственную идеологию, и статьей 2, её утверждающей.

Чтобы устранить противоречие, нужна конституционная реформа. Проведение её в случае обнаруживаемых правовых коллизий - обычная международная практика. Вопрос и законодателю. Но важно понять, почему столь явное противоречие в Конституции 1993 года появилось. Устанавливается идеология, но в качестве идеологии она не позиционируется.

Запрет на государственную идеологию при утверждении де-факто идеологии либерализма означает неревизионируемость либерального выбора. Этот выбор заявляется ни в качестве определенной идеологии, а как данность.

По сути, запрет на государственную идеологию в России означает запрет на пересмотр идеологии либерализма. Либерализм же предстает как следование "общепризнанным принципам и нормам", т.е. как само собой разумеющееся для всего человечества. Обратимся теперь к мировому конституционному опыту.

При введении запрета на государственную идеологию в Конституции РФ положение представлялось так, будто бы Россия переходит на тип жизнеустройства, характерного для "цивилизованных", "правовых" государств мира. Однако анализ конституционных текстов показывает, что эта апелляция основывалась на ложной информации. Непосредственный запрет на государственную идеологию существует только в конституциях России, Болгарии, Узбекистана, Таджикистана и Молдовы. В конституциях Украины и Беларуси запрещается установление какой-либо идеологии в качестве обязательной.

В белорусской версии это положение формулируется следующим образом: "Идеология политических партий, религиозных или иных общественных объединений, социальных групп не может устанавливаться в качестве обязательной для граждан". В отличие от российской конституции здесь речь идет не о недопустимости ценностно-целевого выбора для государства, а о недопустимости ограничения гражданских свобод - другая постановка проблемы. Формулировка "государство на демократических ценностях и не может быть связано ни исключительной идеологией, ни вероисповеданием" государственная идеология запрещается, по сути, в Чехии. Аналогичным образом этот запрет формулируется в Конституции Словакии. Но и в данном случае он менее императивно выражен, нежели в конституции России.

Апелляция к демократическим ценностям в чешской конституции указывает на то что ни одна группа не может обладать исключительным правом навязывать народу свою идеологию, но вовсе но вовсе ни запрет ценностного выбора на основе общенародного консенсуса. В любом случае запрет на государственную идеологию ограничивается кластером посткоммунистических государств. Принятие этого запрета в качестве следствия соответствующего идеологического поражения очевидно.

В некоторых конституциях устанавливаются ограничители для идеологии. В конституциях Португалии и Экваториальной Гвинеи этот запрет относится к сферам образования и культуры. Бельгийская конституция декларирует данный принцип как идеологическую "нейтральность" образования. Конституции Бразилии, Андорры и Анголы устанавливают другой ограничитель - в виде запрета на "идеологическое цензурирование". Но, даже добавив к перечню стран запрещающих государственную идеологию, группу вводящих частичное ограничение на ее распространение, таковых оказывается только тринадцать. В подавляющем большинстве конституций запрета на государственную идеологию нет.

Сведение высших ценностей государства к правам и свободам человека (либеральное позиционирование) также специфическая черта конституций стран постсоветского кластера. В такой формулировке помимо российской конституции, высшие ценности определены только в конституциях Узбекистана, Туркменистана, Казахстана, Беларуси и Украины. Молдавская конституция добавляет к правам и свободам человека ценности гражданского мира, демократии и справедливости. Именно конституции постсоветских государств оказались наиболее либеральными по заявляемым ценностям на фоне всего мирового ансамбля стран.
Возникает вопрос - почему?

Ответ на него может быть опять-таки связан с контекстом поражения СССР в "холодной войне". Либерализм использовался в данном случае ни как жизнестроительная платформа, а инструмент разрушения потенциалов государственности.

Действительно, исключительно на основе констатации прав и свобод индивидуума национальную государственность построить невозможно. Для этого нужны определенные солидаризационные ценности. Но ни одна из них к разряду высших ценностей в Конституции РФ не отнесена.

Категория "высшие ценности" присутствует не только в конституциях постсоветских государств. Но заявляются они в них широким списком. Свободы и права человека не отрицаются, но оказываются одной из позиций ценностного перечня. Так, к примеру, в бразильской конституции помимо личных прав и свобод в него включены социальные права, безопасность, благосостояние, развитие, равенство и справедливость.

Эти ценности равнозначны. Равенство (апеллируя к триаде Великой Французской революции) не менее значимая ценность, чем свобода и исключение ее из высших ценностей России выглядит резонирующим.

Даже позиционируемая традиционно под маркером либерального проекта Европа в посвященной "европейским ценностям" 2 статье Договора о Евросоюзе заявляет в ценностном перечне, помимо прав и свобод человека, ценности равенства и демократии. В преамбуле Хартии Евросоюза по правам человека к ним добавлен ценностный принцип солидарности. Подчеркивается при этом, что перечисляемые европейские ценности основываются на духовном, нравственном и историческом наследии народов Европы, т.е. идентичны европейской (шире - западной) цивилизации.

В конституциях стран мира можно выделить два основных типа представления государственной идеологии. В одном случае это перечень ценностей, представляющих аксиологический выбор соответствующего государства. В другом – апелляция к конкретному идеологическому учению, доктрине, проекту. Конституции, апеллирующие к конкретному учению/доктрине, можно, в свою очередь, поделить на две группы. Первая опирается на то или иное религиозное, вторая - на светское учение.

С апелляции к Богу открываются преамбулы многих конституционных текстов. Германская Конституция: "Сознавая свою ответственность перед Богом и людьми…". Греческая Конституция: "Во имя Святой, Единосущной Неразделимой Троицы…". Ирландская Конституция: "Во имя Пресвятой Троицы, от которой исходят все власти и к которой как нашей последней надежде должны быть направлены все действия человека и государства, Мы народ Эйре, смиренно признавая все наши обязанности перед нашим священным Господином Иисусом Христом, который поддерживал наших отцов в столетних испытаниях…". Все перечисленные государства признаются и светскими, и демократическими. Они представляют три различных направления в христианской культуре соответственно: протестантизм, православие и католицизм.

Во многих конституциях заявляются приоритетные позиции в государстве определенной религии. Эта приоритетность может быть выражена определением ее в качестве государственной, официальной, господствующей, традиционной религии или религии большинства.

Статусом официальной или государственной религии закреплены, например, позиции евангелическо-лютеранской церкви в конституциях скандинавских государств. Другим способом декларации об опоре государства на определенную религиозную традицию является указание на ее особую роль для соответствующего сообщества.

Король в Дании, Швеции и Норвегии должен, согласно конституционным текстам, обязательно принадлежать евангелическо-лютеранской церкви. В Греции восточно-православная церковь определяется как господствующая, в Болгарии - традиционная. Об особой поддержки государством римско-католической церкви заявляет, например, конституция Аргентины. Конституция Мальты устанавливает преференцию церкви толковать, "что справедливо и что ошибочно". Христианское религиозное учение предписывается к обязательному преподаванию в мальтийских школах. Перуанская конституция подчеркивает особую роль католической церкви как важного элемента исторического, культурного и морального формирования Перу. На особую историческую роль православия указывают конституции Грузии и Южной Осетии. Испанская конституция заявляя с одной стороны, что никакое верование не могут иметь характера государственной религии, с другой предписывает органам публичной власти "принимать во внимание религиозные верования испанского общества и поддерживать вытекающие из этого отношения сотрудничества с Католической церковью и другими конфессиями (т.е. поддерживать именно католицизм как религию большинства).

Особый тип конституций представляют конституции исламских государств. Определенные положения исламской религии прямо инкорпорированы в них в конституционные тексты. Основной низам королевства Саудовской Аравии прямо, что настоящей конституцией страны является "Книга Всевышнего Аллаха и сунна Его Пророка". Земные законы рассматриваются как производные от божественных установлений. Производность законодательства из шариата является общей характерной особенностью исламских конституций.

О приверженности соответствующих государств буддизму заявляют конституции Бутана, Камбоджи, Лаоса, Мьянмы, Таиланда, Шри-Ланки. Конституция Шри-Ланки вменяет в обязанность государству обеспечение защиты и изучения население учения Будды.

Российская конституция, как известно, ни к одной из религиозных традиций не обращается. Православие, как религия большинства российского населения, в ней неединожды неупомянутая. Апелляция к Богу, которая есть в российском государственном гимне и есть в конституциях большинства государств мира, в Конституции России также отсутствует.

Из светских идеологий чаще всего конституции стран мира заявляют о приверженности социализму. Социалистический характер государства заявляется в конституциях Бангладеш, Вьетнама, Гайаны, Индии, Китая, КНДР, Кубы, Мьянмы, Танзании, Шри-Ланки.

Случаен ли тот факт, что два наиболее динамично развивающиеся сегодня по экономическим параметрам государства мира - Китай и Индия прямо заявляют о приверженности определенным идеологическим учениям? Не является ли публично заявленная идеология в данном случае фактором развития?

Китайская Конституция апеллирует к марксизму-ленинизму, идеям Мао Цзедуна и Дэн Сяопина. В ней говорится о приверженности КНР социалистического пути развития и, вместе с тем, о необходимости "социалистической модернизации". Жестко формулируется намерение вести борьбу против идеологического противника: "В нашей стране эксплуататоры как класс уже ликвидированы, однако классовая борьба в определенных рамках будет существовать еще в течение длительного времени. Китайский народ должен будет вести борьбу против внутренних и внешних вражеских сил и элементов, которые подрывают наш социалистический строй". Конституция Вьетнама говорит об опоре на марксизм-ленинизм и идеи Хо Ши Мина. В Конституции КНДР в качестве такой основы заявляется идеология чучхе. Конституция Кубы формулирует цель - построение коммунистического общества.

О приверженности либеральной идеологии прямо заявляет только конституция Камбоджи. К принципам национализма обращаются конституции Бангладеш, Кувейта, Сирии ("арабизм"), Сьерра-Леоне, Турции, Филиппин. В Сирийской Конституции указывается на существование "проарабского проекта". Сама Сирия характеризуется в ней как "бьющееся сердце арабизма", "передовой конфронтации с сионистским врагом и колыбелью сопротивления против колониальной гегемонии в арабском мире".

Турецкая Конституция заявляет о приверженности Турции идеологии национализма и принципам, провозглашенным "бессмертным лидером и непревзойденным героем Ататюрком". Целевым ориентиром государства утверждается "вечное существование Турецкой нации и Родины, а также неделимое единство Турецкого государства". Разница с российской формулировкой высших ценностей - "человек, его права и свободы" здесь очевидна.

Существуют и другие версии государственных идеологий. Об опоре на учение Сунь Ятсена о "трех народных принципах" заявляет тайваньская конституция. К боливарианскому учению апеллируют конституции Боливии и Венесуэлы. В конституции Гвинеи-Бисау говорится о гениальном теоретическом наследии основателя партии ПАИГК Амилкара Кабрала.

Представленный обзор показывает, что каждая из цивилизаций выступает в мире с собственным идеологическим проектом. Этот идеологический проект находит отражение в конституциях соответствующих государств. Существуют на сегодня только одно цивилизационнообразующее государство, для которого выдвижение собственного идеологического проекта находится под запретом. Это государство - Россия.

Идеология сегодня

Из главы 2 «Кризис национальной идеологии» части I «ИДЕОЛОГИЯ И ОБЩЕСТВО» книги Молоткова А.Е. «Миссия России. Православие и социализм в XXI веке»

Современное состояние российской государственности во всех ее проявлениях – политических, общественно-социальных, экономических, исторических и т.д. – можно уверенно определять как кризис. Уже, кажется, всем понятно, что это не «перестройка», не «реформы», не «освобождение от тоталитаризма», не «вхождение в мировое сообщество» и даже не «происки ЦРУ», а нечто значительно более серьезное, внутренне обусловленное и исторически неизбежное.

И чем дальше затягивается этот процесс, чем больше политических иллюзий о «возрождении России» уходит в небытие, тем более глубоким становится данное осознание. Патриотические надежды последнего десятилетия одна за другой отступают перед чувством собственной неадекватности запросу истории. И это в некотором смысле закономерно: период новоначального патриотического энтузиазма сменяется периодом патриотического реализма – осознанием всей системной глубины нынешнего российского кризиса. Оказалось, что кризис не носит только внешний, экономический или политический характер, но простирается на самые глубокие внутренние сферы российской действительности, включая традиционные формы национальной идеологии, самосознания, и национальной идентичности. Оказалось, что ничто из этих начал само по себе не может стать основой общенационального единства и началом нового государственного подъема. Реализм истории со всей очевидностью обнажил тотальность нашего национально-государственного и культурно-идеологического распада.

Многие склонны видеть в этом последствия деструктивного семидесятилетнего коммунистического правления, якобы виновного в разрушении национального бытия и самого архетипа русского народа. Однако такое объяснение слишком поверхностно и свойственно тем, кто и дальше склонен тешить себя иллюзиями. Реальный же анализ требует осознать данное явление как глубокий цивилизационный кризис всей исторической России, пришедшей на исходе XX века к необходимости новой государственно-исторической самоидентификации. Только при таком понимании найдет свое объяснение неэффективность всех без исключения традиционных рецептов национального возрождения. Необходим иной масштаб подхода: не возрождение, а преображение как переход в качественно новую форму исторического существования. По своему значению это не просто локальная национально-историческая задача – быть или не быть великой России, а более глубокая, цивилизационная: возможна ли иная цивилизация вообще, или человечеству после неудавшегося коммунистического эксперимента уже только один путь – глобальный, постиндустриальный капиталистический мир? Россия здесь остается последним вопросом: «Быть или не быть»?! Поэтому вполне объяснима затянувшаяся национально-историческая пауза – ответы на подобные вопросы не лежат на поверхности. Причем, если в идеальной сфере национального самосознания в форме национальной идеи такой ответ, в общем-то, существует (Святая Русь), то в реальной истории ответ необходимо сформулировать на значительно более предметном уровне – в форме идеологии. Эта задача и является самым принципиальным национальным вопросом нашего времени.

В данном контексте нынешний идеологический кризис можно рассматривать не как борьбу тех или иных традиционных идеологий, а как время подведения общих идеологических итогов. Это новый и значительно более продуктивный ракурс, выводящий идеологическую проблематику в конструктивное русло. Не выбор между тем или этим, а полное переосмысление национальной истории за весь ее тысячелетний период. Не случайно на поверхность идеологического поля выступили буквально все исторические и метафизические субъекты национальной идеи – от древнего язычества, до христианства и коммунизма (а также: православие, евразийство, монархизм, западничество, славянофильство, социализм и т.д.). Это исключительное явление и означает цивилизационный излом: открыты все национально-исторические смыслы – необходимо вновь осознать их единство на уровне национального духа.

Крушение коммунизма как своеобразного пика национальной истории, вызвало не только экономический и геополитический обвал русской государственности, но и обвал самой идеологической инфраструктуры нации в ее целостной исторической преемственности. Именно поэтому общественное сознание судорожно ищет национальную идею как единственную онтологически надежную опору, которая должна уцелеть под обломками рухнувших идеологических конструкций. Однако национальная идея метафизична по своей природе и поиск ее есть духовный процесс, поэтому нынешний идеологический кризис есть кризис мировоззренческий, связанный с задачей нового духовного самоопределения национального самосознания. И это является самым сложным и непредсказуемым фактором нынешнего национально-исторического выбора.

Попытки форсировать этот процесс, выдвигая в качестве базы нового государственного строительства те или иные, уже отработанные традиционные идеологические формы, не могут что-либо изменить в состоянии общественного сознания, механические подходы здесь неуместны. Так, монархия неприложима к демократии, а советская привычка к социальному равенству несовместима с возвратом к сословному делению общества. И так во всех направлениях… Дополнительную остроту ситуации придает и само историческое время, которое не стоит на месте и не может ждать, когда мы соберемся с мыслями. На неокрепшее, растерянное национальное самосознание хлынул новый поток проблематики – западные мировоззренческие ценности и соответствующие идеологические формулы. Это объективный процесс, который также требует национально-мировоззренческой адаптации. Но совместимы ли новые ценности с национальным архетипом, с традиционными нравственными приоритетами, христианскими по своему звучанию, как в православной России, так и при социализме? Возможно ли перестроить в одночасье национальное сознание по западному варианту, по типу собственнического индивидуализма Дж.Локка или «войны всех против всех» Т.Гоббса? Тот же нравственный вопрос: богатство и бедность – как быть? Как примирить эти вещи, если христианская аксиома о трудности «богатому войти в Царство Божие» многократно закреплена в национальном сознании постулатами социализма?

Таким образом, нынешний государственный кризис есть не просто кризис идеологии, но глубже – национального самосознания, его самоопределения в новых исторических условиях. И здесь можно выделить одно обстоятельство: между национальной идеей как метафизической областью онтологических смыслов и идеологией как эмпирической проекцией этих смыслов в плоскости реальной истории есть обширная область относительно свободных смыслов, которые представляют собой активное поле национального сознания. Это живая область национальной культуры, в которой смыслы национального духа и национальной веры (национальной идеи) органично преобразуются в слово – в формулы национальной идеологии. Поэтому пока национально-культурное самосознание общества лишено внутреннего единства, пока оно разрывается внутренними противоречиями, формирование целостной государственной идеологии невозможно. Иными словами, не устоявшееся мировоззрение как общее просто не может принять форму идеологии как конкретного.

Здесь, в области перехода национальной метафизики в плоскость реальной истории, вступают в сложнейшее и зачастую очень противоречивое взаимодействие две функции национального бытия – национальная вера и национальный разум. Если национальную идею формирует национальный дух (т.е. национальная вера), то идеологию формирует национальный разум, т.е. интеллигенция, осознающая духовные реалии в категориях мысли. И это очень важное обстоятельство для понимания национальной истории в контексте ее идеологических поворотов. Все наиболее серьезные национально-исторические кризисы (смута XVI века, петровские реформы, революции начала XX века, кризис 91-го) были непосредственно связаны с интеллигенцией, пытавшейся найти новые идеологические формы для исторически адекватного выражения национальной идеи. При этом неоднократно подчеркиваемый разрыв между национальной (народной) верой и интеллигентским (часто прозападным, т.е. в какой-то мере «инородным») сознанием почти всегда оказывался таким, что идеологические формулы приобретали смешанный и деструктивный для национальной истории смысл. Стало общим местом винить русскую интеллигенцию во всех подобных грехах. Однако можно найти для нее и некоторые объективные исторические оправдания…

Первое из них определяется самим геополитическим положением России как евразийского и многонационального государства. Россия – есть «синтез цивилизаций», и это накладывает на русское мировоззрение особую транснациональную противоречивость как потребность в наднациональной идеологической форме. Поэтому вненациональное идеологическое смещение (часто понимаемое как вселенскость) есть постоянный фактор самосознания русской интеллигенции.

Второе состоит в объективной необходимости соответствовать историческому времени, пульс которого два последних тысячелетия уверенно задавала Европа. Соответствие ритму времени, христианскому по своему содержанию и заданности, для православной России было принципиальным условием исторической актуализации, поэтому западная ориентация русской мысли являлась необходимым фактором национально-исторического развития. Россия не могла остаться с Азией вне исторического времени: как христианское государство она изначально вписана в христианский контекст истории и есть ее неотрывная составляющая. Здесь русская интеллигенция осуществляла непосредственную связь национального самосознания с общечеловеческой христианской судьбой.

Все эти факторы в целом делают идеологический кризис перманентным явлением русского национального самосознания: диссонанс между национальным разумом и верой становится субъективным двигателем русской истории. Если национальную идею определить как производную от национальной веры, а идеологию – как производную национального разума, то искомая гармония веры и разума в национально-культурном и государственном смысле означает обращение национального разума (т.е. интеллигенции) к истокам национальной веры, и утверждение национальной идеи в качестве главного смысла национальной идеологии. Это тот необходимый акт национального самопознания, без которого невозможно поступательное движение национальной истории; и чем глубже данное духовно-идеологическое самопознание, тем отчетливее и прочнее историческое самоопределение.

Российское общество часто определяют как идеократическое. Это действительно отражает тот факт, что движущей силой русской истории является идея. Именно идея как глубокий метафизический идеал (облеченный в религиозную форму православия), раскрываясь в актуальном национальном самосознании, формирует национальную идеологию и соответствующие формы государственного устройства. Но принципиальная дистанция между идеей и идеологией, нарастая в обществе в виде эмпирических противоречий, каждый раз требует модернизации идеологии и поиска ее новых форм. Смена идеологических форм и есть идеологический кризис. По существу в этом механизме и состоит внутренний алгоритм русской цивилизации, предопределяющий собой известную катастрофичность русской истории.

Однако нынешняя смена идеологических форм очевидным образом затянулась. Национальные вера и разум никак не могут найти друг друга, не могут нащупать общую платформу, общее актуальное время, общие точки новой цивилизационной кристаллизации. Национальное бытие словно распалось на множество фрагментов из разных отрезков национальной истории, разных форм национальной государственности и национально-исторического самосознания. Национальный разум, находясь в полной идеологической растерянности, кажется, уже вообще перестал что-либо понимать и готов снять с себя всякую историческую ответственность за идеологическое самоопределение нации, подчинившись идеологическому хаосу как объективно неизбежному и естественному состоянию общества постмодерна. При этом политика деидеологизации, целенаправленно осуществляемая через СМИ, многократно усиливает идеологическую апатию общества, на корню уничтожая всякие положительные тенденции к его гражданской самоорганизации. В итоге национальное самосознание превратилось в пеструю идеологическую эклектику, лишенную целостного смысла и единой исторической логики.

Причин подобного состояния достаточно много, однако главным фактором идеологической нестабильности общества, безусловно, послужил резкий сброс системы коммунистической идеологии, и безоглядное отрицание советского периода русской истории как постыдной ошибки, которую нужно поскорее забыть. Подобный негативный подход к собственной истории (задаваемый опять же через СМИ) во многом и предопределяет безысходность новых попыток национально-идеологического самоопределения. Невозможно восстановить свою национально-историческую идентичность, если в национальном самосознании отсутствует предыдущий этап национальной истории! История преемственна и непрерывна, вырывая из ее летописи целые главы, мы не можем понять ее смысл, ее логику, ее цель. Тогда мы как бы зависаем в состоянии исторической неопределенности, где распавшаяся цепь времен предстает в виде никак не стыкующихся друг с другом фрагментов: православие и капитализм, язычество и коммунизм, монархия и общество постмодерна, социализм и глобализация… Как осознать все это в единстве смысла, исторической логики и национальной судьбы, если не признать единство национальной истории?!

Однако именно здесь, в вопросе правопреемственности национальной истории, обнажаются самые болезненные противоречия национального самосознания. В общем виде можно выделить три условных идеологических субъекта, активно претендующих на продолжение национальной истории: это дореволюционная государственность начала XX века, в основе которой лежит православная система ценностей; это государственная система социализма второй половины XX века, с коммунистическим идеологическим основанием; и это новая капиталистическая государственность, с неолиберальным, откровенно прозападным идеологическим обликом. Успешное, согласованное выталкивание среднего (социалистического) звена с плацдарма актуальной исторической реальности делает нынешнюю ситуацию принципиально неразрешимой, если не сказать абсурдной: между православной государственностью начала XX века и постиндустриальным обществом начала XXI века не обнаруживается никакой идеологической корреляции. Попытки непосредственно совместить то и другое в форме некой исторической преемственности абсурдны! …В итоге национальная история оказывается в точке распада, в состоянии потери собственной идентичности, под угрозой утраты актуальности национального существования. И то, что данное состояние исторической неопределенности и жесткого идеологического противостояния трагическим образом затягивается, а национальное самосознание никак не может самоопределиться в собственной идентичности, говорит о том, что нынешний кризис носит «высшую категорию сложности» – т.е. является идеологической смутой .

Здесь важно сразу подчеркнуть один принципиальный момент, помогающий понять существо нынешней, во многом искусственно поддерживаемой системной нестабильности. В современной теории нелинейных систем есть понятие странного аттрактора – некой точки кристаллизации, которая, сама оставаясь стабильной, содержит в себе программу выстраивания парадоксальной системы нестабильности («неравновесного порядка»), то есть хаоса, который формируется и наращивается в соответствии с определенной закономерностью .По существу именно таким аттрактором в современной России является постоянно наращиваемое в общественном сознании негативное отношение к советскому прошлому. Данная позиция негативности сама по себе имеет определенные предпосылки к устойчивости в силу того, что, действительно, многое и многих не удовлетворяло в советской системе; и достаточно лишь периодически (через СМИ) напоминать о «темных сторонах» советской действительности, чтобы эта точка зрения сохраняла доминирующее положение в обществе. Эта точка зрения и есть аттрактор, формирующий «системную нестабильность» национального самосознания! На ее искусственную консервацию, как исходную точку отсчета общественного мнения, помимо СМИ, естественно работают и новые идеологические силы: неолиберализм новой русской элиты и, главное, позиция Православной Церкви, имеющей к коммунистическому прошлому свой серьезный счет. Суть парадокса в том и состоит, что два исторически легитимных субъекта национальной идеологии (православие и коммунизм) заключены в замкнутый духовно-психологический парадокс взаимного отторжения, который, как некая условная матрица идеологической нестабильности, вновь и вновь возвращает Россию к рубежам реальной исторической нестабильности 1917 года! В то время как сомнительные субъекты чуждой русскому духу западно-либеральной идеологии полновластно руководят управляемым хаосом нынешней российской действительности…

Сегодня наши бывшие идеологи чуть ли не с гордостью заявляют, что в России нет никакой идеологии, и никакая идеология нам не нужна. Правда, теперь они называют себя иначе – политтехнологи. За хорошие деньги, покопавшись в истории, эти люди готовы найти оправдание любой политике и любому политику. Политологи-политтехнологи, обслуживающие власть, могут предложить какую угодно идеологию, лишь бы им за это заплатили.
Сегодня на место советской утопии пришла постсоветская антиутопия. Там, где когда-то была идеология, теперь мертвящая пустота. Преданные марксисты-ленинцы растащили страну, прихватив «золото партии» и позабыв о верности марксистско-ленинской идеологии.
Но природа не терпит пустоты. Bместо государственной идеологии появилось множество учений, предлагающих систему ценностей, цель и смысл жизни.
Нужна ли нам идеология? И если нужна, то какая?

Должна ли быть идеология государственной, или той, которую принимают добровольно, без насилия со стороны государства?

Есть три возможных объяснения, почему в современной России нет государственной идеологии.
Первая причина – запрет в Конституции.
Вторая – «Слепые вожди слепых…» не знают, куда они ведут народ.
Третья – страх перед «Большим Другим» за возможное повторение коммунизма.

Мы и боимся идеологии, и понимаем, что без неё не прожить.
Идеология нужна как объяснение (или оправдание) существующего общественного порядка.

Официально у нас нет идеологии; но идеология у нас есть – она в нашем подсознании, в нашем менталитете.
Даже когда отрицают идеологию, само это отрицание свидетельствует о наличии того, что признать не хотят. Разоблачение идеологии и есть идеология.

Идеологию определяют как систему политических, правовых, религиозных, философских взглядов на социальную действительность, общество и отношения людей между собой.

Согласно статье 13 Конституции РФ в Российской Федерации признаётся идеологическое многообразие, и никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.

Особенность идеологии состоит в том, что она непосредственно связана с практической деятельностью людей и направлена на утверждение, изменение либо преобразование существующих в обществе порядков и отношений.

Раньше у нас была марксистско-ленинская идеология. Надо признать, она была достаточно стройной и убедительной. Слабым звеном её была человеческая психология. Именно это позволяло недобросовестным политикам манипулировать учением ради обмана и управления людьми. Нас долгое время дурили, выдавая желаемое за действительное.
Помню, как нам внушали: «марксистко-ленинское учение всесильно, потому что оно верно».

Сегодня государство не может навязывать гражданам какую-либо идеологию в качестве общеобязательной, которую они должны под страхом уголовного и иного наказания разделять, изучать и пропагандировать.
Граждане России вправе придерживаться той или иной идеологии, принимать активные меры по её реализации в жизнь. Но такой выбор делается ими добровольно и осознанно.

Термин «идеология» был введён во Франции в конце XVIII века А.Дестютом де Траси, который видел в идеологии систему знаний первооснов морали, политики и права. Наполеон отверг предложенное ему учение об идеологии, и о ней надолго забыли. Возродил понятие идеологии Карл Маркс. Он представил её как надстройку, зависящую от базиса производственных отношений; в идеологии выражались интересы определённого класса, навязывающего свои интересы всему обществу.

Функции идеологии следующие:
1\ Идентификация личности и общества – кто мы, зачем мы, куда идём, чем отличаемся от других.
2\ Защитная – определяет своих и чужих, отделяет друзей от врагов.
3\ Ориентирующая – как мы должны развиваться и в каком направлении.

Идеология – не наука, а система представлений и оценок происходящего в обществе.
Обычно идеология создаётся группой людей; хотя теоретически один человек может разработать идеологию и придерживаться её.
Идеология объясняет человеку, как ему себя вести в данном обществе и как оно устроено.

В каждом обществе ощущается настоятельная необходимость дать нравственные ориентиры, определить что есть «добро» и «зло», создавать базу для сотрудничества людей.
У людей есть потребность в служении высокой идее.
Человеку нужен ориентир, определяющий цель и смысл жизни.

Основные современные идеологии сложились в XIX веке. Это либеральная, консервативная, фашистская и социалистическая идеологии.
Консервативные идеологии обосновывают существующий порядок и власть.
Радикальные идеологии обосновывают необходимость преобразований в обществе.

С недавней поры политики предпочитают отказываться от идеологии, называя себя прагматиками, преследующими конкретные цели.
Люди нуждаются в вере, а потому с готовностью верят тем, кто дарит им надежду на улучшение жизни в ближайшем будущем, даже если обещания эти неисполнимы и абсолютно нелепы.
Эрих Фромм считал идеологию способом манипулировать большими массами людей.

Недавно я посмотрел фильм «Киногид извращенца. Идеология». Известный культуролог и социальный философ Славой Жижек анализирует явление идеологии, доказывая, что как бы мы от неё не отказывались, мы внутри идеологии.

По Жижеку идеология это непрозрачная система идей. Непрозрачная в том смысле, что даже если на словах она утверждает свободу, то на практике оправдывает подавление, эксплуатацию. В этом смысле мы сейчас живём в идеологии больше, чем когда-либо.

Главная мысль философа состоит в том, что мы бежим от тяжёлой реальности в фантазии, а не вытерпев фантазий, снова бежим в реальность.

Функция идеологии, по Жижеку, состоит не в том, чтобы предложить нам способ ускользнуть от действительности, а в том, чтобы представить саму социальную действительность как укрытие от некой травматической, реальной сущности.

Господствующую сегодня идеологию Жижек называет гедонистическим цинизмом. Её сущность проста: не верьте в великие идеи, наслаждайтесь жизнью, будьте внимательны к себе. Жизнь при этом - это ваши собственные удовольствия, деньги, сила, предпочтения.

«Людей нужно заставлять быть свободными, – считает Жижек. – Людям не нужна ни свобода, ни правда. Знаете, что им нужно? Им нужно явное наличие суперэго. При понятном стремлении делать всё по-своему людям нужен кто-то, кто будет говорить им, что именно им нужно делать… Оказавшись без указующего голоса, люди приходят в замешательство и не знают, что делать со своей свободой воли».

«Для меня идеология - не просто система идей. Идеология для меня, на самом элементарном уровне, - это что-то интимное, спонтанное, она - в том, как вы ощущаете окружающий вас мир, как вы организуете свою жизнь, в чём вы видите её смысл. Поэтому я считаю, что сегодня мир идеологизирован более, чем когда-либо раньше».

«Я верю, что мы можем освободиться от идеологии, открыто признав и продекларировав не только её существование, но и своё место под её гнётом. Дело в том, что мы не должны забывать: природа любой идеологии такова, что та может действовать только подспудно. Никогда - напрямую. Стоит провозгласить идеологию, её истинный смысл и цели, как ты уже подрываешь её силу. Об этом много писала Джудит Батлер - подлинное подавление возможно только при соблюдении видимости всеобщей свободы».

«Здравый смысл подсказывает, что идеология это то, что затрудняет, усложняет, размывает правильное понимание вещей. Идеология должна быть очками, искажающими то, что мы видим. А критика идеологии должна делать противоположное: вы снимаете очки, чтобы увидеть наконец истинное положение вещей».

«Многие не хотят надевать очки идеологии, чтобы не знать той правды, что мы не задумываясь живём в мире лжи, и что очки заставят увидеть правду, которая может причинить много боли, разбить многие ваши иллюзии».

«Капитализму присущи не только модернизация, но и социальные конфликты. Чтобы объяснить их, надо выдумать идеологию, объясняющую природу этих конфликтов, проще говоря, найти «врага», который виновен во всех наших бедах».
Фашисты нашли такого «врага» в евреях, списав на них все беды, коммунисты – в империалистах.

Человек – существо программируемое. Не замечая на собственном носу очки наших представлений, нам кажется, что мир таков, каким мы его воспринимаем. На самом же деле, мы видим мир таким, каким мы его запрограммированы видеть.

Чтобы управлять массами, мало держать в страхе тело, необходимо ещё завладеть душой. Для этого и нужна идеология, пришедшая на смену религии.

Политики принимают прагматичные решения, требуя от политологов объяснения и обоснования этих решений. Идеология нужна как оправдание политики. Цель одна – одурачить людей, отвлекая от истинной причины конфликтов.
Одни и те же люди для кого-то террористы, для других – повстанцы; с террористами нужно бороться, а повстанцам нужно помогать.

Любая идеология – это способ манипулирования массами, своего рода игра «в дурочку».
Главное захватить собственность и власть. А потом уже можно придумывать какие угодно идеологии, оправдывающие сложившийся порядок вещей. Главное – чтобы народ верил и терпел; ну или просто терпел и работал, пусть даже не веря ни во что.

Хотя политики сегодня открещиваются от какой-либо идеологии, называя себя прагматиками, на самом деле господствует идеология потребительского общества, пропагандирующая извращённое желание наслаждаться любой ценой.
Но что можно противопоставить идеологии потребления?

Капитализм экономически эффективен, но порождает социальные конфликты и несправедливость.
Или, быть может, не верны наши представления о справедливости?

При том, что проблемы выживания первичны, а идеология вторична, нельзя не признать активную роль идеологии, которая изменяет действительность.

Человеку нужна идеология, потому что он хочет знать смысл своего существования на земле.
Идеология это не только объяснение общественного устройства, но и смысла жизни человека и человечества.

Что составляет главное содержание человеческой истории?
Невозможно ответить, зачем живёт человечество, не ответив, зачем живёт человек.

«Цель человеческого развития мы всё время видим не там. Люди, начиная от индивидуальных своих ощущений до исторического сознания наций и обществ, чаще всего принимают материальное благополучие за ту цель, к которой мы идём. А мы не к этой цели идём. Наоборот. В этот страшный ХХ век нам открыт путь большого духовного возвышения…», – признавал Александр Солженицын.

Собственно для чего нужна идеология? Чтобы общество сплотилось. Любое общество сильно своей сплочённостью.
Общество не может без солидарности. Общество не может без воспитания подрастающего поколения. Общество не может без заботы о немощных и стариках.
Идеология это то, что скрепляет общество единством целей и смыслов существования.

Что первично: государство или идеология?
Одни считают, что государство формирует идеологию, другие полагают, что именно идея (идеология) определяет форму государственного устройства.

Первая известная русская идеологема – «Москва – третий Рим» – была не просто выдумана монахом Филофеем, а была ответом на общественные настроения. Потому-то она и была принята на вооружение как государственная идеология.

Вторая известная идеологема принадлежала графу Уварову: «самодержавие, православие и народность».
Сегодня опять пытаются навязать обязательное православие и народность. Кто-то призывает уже и к самодержавию…

Профессор истории и политических наук Нью-Йоркского городского университета Александр Янов в статье, посвящённой истории русской идеи, пишет:
«Ни в одной ведь великой европейской державе нет ни православия, ни самодержавия, ни тем более государственной идеологии».
«Надо было найти убедительное оправдание крепостному рабству и самодержавию в условиях, когда нигде в Европе ничего подобного уже не существовало… Что сделала в этой ситуации власть, мы знаем: обзавелась собственной идеологией, смысл которой сводился бы к тому, что Россия – не Европа».

Сторонники евразийства продвигали и продвигают свою идеологему: «Россия не Европа и не Азия, она сама по себе, государство-цивилизация». Более того, монголо-татарское иго «оказало облагораживающее влияние на построение русских понятий о государственной власти» (Михаил Шахматов); «Московское государство возникло благодаря татарскому игу» (Николай Трубецкой); «Без татарщины не было бы России» (Пётр Савицкий).

Помню, когда учился в Университете, купил только что вышедшую книгу Льва Гумилёва «Этногенез и биосфера Земли». В ней он пишет: «Русь совершенно реально могла превратиться в колонию... наши предки могли оказаться в положении угнетённой этнической массы...»

Православию будто бы грозила тогда смертельная опасность со стороны западного «латинства», от которой и спасли монголы.
Быть может, всё дело в том, что монголы терпимо относились к православию на Руси, в то время как латины навязывали свою католическую веру.
«Обращающиеся в латинство подвержены гибели духовной», – восклицал евразиец Пётр Савицкий.

Монголы превратились вдруг из варваров, разоривших Русь, в её ангелов-хранителей.
Историк Н.М.Карамзин видел в монголо-татарском иге «благо, которым обернулось несчастье». И даже то, что «Москва обязана своим величием хану».
Но ещё Карл Маркс признавал: «Колыбелью Московии была не грубая доблесть норманской эпохи, а кровавая трясина монгольского рабства».

Князь Владимир, крестивший Русь, отверг ислам и выбрал в качестве государственной идеологии православие – чтобы быть ближе к Европе. Инакомыслящих язычников стали преследовать, топить и сжигать.

Константин Аксаков писал: «всё зло от угнетательной системы нашего правительства, оно вмешалось в нравственную жизнь народа и перешло, таким образом, в душевредный деспотизм».

Святому Александру Невскому, одержавшему победу над немецкими рыцарями, не раз пришлось вместе с татарами топить в крови народные восстания против Орды; подавлял он и народное восстание во Пскове. Александр Невский униженно выпрашивал у хана ярлык на великое княжение и приучал народ к покорности чужеземной власти монголов, которая казалась лучше, чем пустые надежды на помощь Запада.

Пойдёт ли Россия (как и всегда) вслед за Европой, или будет опять претендовать на звание оригинальной цивилизации?

Лидер нынешних евразийцев Александр Дугин предлагает искать союзников не на Западе, а на Востоке.

Более того, профессор А.Г.Дугин предлагает перенимать опыт древних греков, и строить общество, как учил философ Платон.

2,5 тысячи лет назад Платон в трактате «Законы» и «Государство» говорил о принципах построения идеального общества. Эти идеи использовали большевики, пытаясь построить справедливое общество.
Идеи, согласно Платону, первичны, они предшествуют любым вещам.
Но вечны только те идеи, которые созвучны мыслям и чувствам людей живущих. Ведь если они находят отклик в душах миллионов, значит, что-то в этих идеях есть. А кто угадает, что сокрыто в душах миллионов, тот и поведёт их за собой.

Проблема оказывается не в общественном устройстве, а в натуре человека: в нём борются жажда свободы и жажда денег, желания тела и требования духа, вера и страх, смерть и жизнь.

Многие люди уже поняли, что за идеологией либерализма скрывается господство транснациональных корпораций.
Сегодня государство строится как объединенная корпорация, состоящая из множества отдельных частных и госкорпораций. Но какая идея объединяет их в единое целое?

Если есть идея, как правило, появляется идеология обоснования этой идеи.
Когда у людей появляется выраженная потребность в обосновании или объяснении порядка вещей, тогда и появляются идеологии.

Идеология не столько объяснение, сколько оправдание первичной идеи.
При этом любое идеологическое учение всего лишь предположение.

Условно можно выделить следующее виды идеологий:
1\ идеология «Час Быка» – идеология оправдания реальности;
2\ идеология «Капитала» – идеология восстания против реальности;
3\ идеология «Матрица» – идеология как иллюзия реальности.

В романе Ивана Ефремова «Час Быка» высокоразвитые земляне хотят передать свой опыт и свою идеологию жителям менее развитой планеты, но те отказываются.

Возникает чувство: либо мы ещё не доросли до высот мудрости, либо наша цивилизация движется по кругу.

Когда я учился на юридическом факультете, то работал в НИИ комплексных социальных исследований в лаборатории проблем молодёжи, где проводили исследования и выдумывали различные идеологические программы, как, например, «научно-практическая программа коммунистического воспитания студентов университета».
Я занимался изучением неформальных молодёжных групп и отклоняющимся поведением молодёжи. Выступал с докладами в Высшей комсомольской школе, институте Генеральной прокуратуры, бывал в ЦК ВЛКСМ, в ЦК КПСС, и в Академии общественных наук при ЦК КПСС.

Можно спорить, плоха или хороша была марксистско-ленинская идеология. Но сегодня молодое поколение растёт не только без идеологии, но и без представлений о добре и зле. Многие предпочитают быть бессовестно богатыми, нежели бедными, но честными. Насилие для многих стало универсальным средством разрешения конфликтов.

Какие ценности исповедует новая Россия? Богатство любой ценой?
Капиталистическая идеология личного преуспевания, когда «каждый за себя», противоречит РУССКОЙ ИДЕЕ – спастись можно только вместе! А иначе в нашей «ледяной пустыне» и не выжить!

В НИИ комплексных социальных исследований я работал вместе с Юлией Свенцицкой – дочерью профессора Свенцицкого А.Л., возглавлявшего кафедру социальной психологии ЛГУ. Недавно на конференции в БИЭПП я вновь увидел А.Л.Свенцицкого, не удержался и задал ему вопрос: нужна ли сегодня людям идеология, способная руководить их жизнью, и возможно ли вообще жить без идеи?

Не является ли всякая идеология насилием над духовной жизнью индивида, который должен сам найти свой путь к истине?
«Истина должна быть прожита, а не преподана!» – утверждал Герман Гессе.

Всякая идеология, нарушающая естественные законы природы обрекает человечество на вырождение.
И если марксистско-ленинская идеология не выжила, значит что-то было в ней не правильно.
Может быть, и не верны наши ценности, и мировоззрение наше неадекватно?

Почему коммунистический Китай успешно развивается, а мы …?
Или правы китайцы-конфуцианцы: «неважно, какого цвета кошка, главное, чтобы она ловила мышей»; «пусть распускается сто цветов»…

Задача идеологии состоит в примирении сознания с действительностью. Действительность же во многом такова, как мы её воспринимаем; и часто зависит от нашего настроения. На уровне квантовой физики так работает «принцип наблюдателя»: наше настроение может повлиять на реальность.

Если мы говорим об идеологии, то подразумевается, что должны вести речь об идеях, а значит, о сфере идеального. А сфера идеального предполагает наличие нечто вне материального, пусть даже и во взаимосвязи с ним.

В мире по сути всего две Идеи:
1\ первая идея – мир был сотворён Богом и надо жить по божественным законам, любить ближних и помогать слабым.
2\ вторая идея – наш мир есть результат долгой эволюции, и жить надо по природным законам естественного отбора (Дарвина), где выживает сильнейший, а слабый погибает, где каждый за себя и выживать надо любой ценой.

Материалистическая концепция (Дарвина) утверждает самостоятельность человека по отношению к материи. Концепция сотворения мира (креационизм) признаёт наличие некой вечной субстанции, которую называет Богом. Материализм называет её материей. Разница в словах и в оценке роли этой субстанции в жизни человека и человечества.

Идеи лишь обслуживают поведение человека или формируют его?

Не буду поднимать основной вопрос философии о первичности духовного или материального. Замечу только, что согласно природным законам, выживает сильнейший. Однако идеальное иногда оказывается сильнее материального. При равном (а иногда и неравном) военном потенциале, победить может тот, в чьей армии сильнее боевой дух – совершенно идеальная субстанция, оказывающая, тем не менее, решающее влияние на исход сражения.

Если жить по Дарвину, то своя жизнь дороже всего, кроме неё ничего нет, и всякие идеи, вера – бред; идеология природе лишняя. Единственный смысл жизни – наслаждаться. Ведь жизнь – «это миг, между прошлым и будущим».
Но если жизнь даётся только раз и она единственная реальность, то это оправдывает любую подлость, любое преступление, совершённое ради сохранения своей жизни.

По Дарвину всякого рода идеологии являются просто обманом одних ради процветания других. Эгоизм здесь оправдан: жри других, чтобы выжить самому. Ведь главная цель – выжить любой ценой и продлить свой род ради эволюции вида.

По Дарвину главная цель – оставить после себя хорошее потомство. Но если жизнь всё равно закончится смертью, погаснет Солнце, замёрзнет Земля, то какой прок от всех наших достижений. Тогда жизнь бессмысленна!

Если мы живём «по-дарвину», где побеждает сильнейший, мы признаём власть Силы.
Либо жить по закону Силы ради собственного эгоизма ни во что не веря, либо жить по закону Любви, ради других, веря в то, что жизнь смертью не кончается.

Жить «по-дарвину» означает признать отсутствие жизни после смерти.
А если признавать бессмертие, это означает жить «по-божески».

Если жить не «по-дарвину», а «по-божески», то жизнь смертью не заканчивается, и всех нас ждёт бессмертие, каждому свой ад или рай. Тогда жизнь имеет цель и смысл – и он в Любви!
Жить «по-божески» означает признавать силу Любви.

Всякая идеология и культура базируются на идее смерти или на её отрицании.
Если материальное – символ конечности и смерти, то идеальное – символ бессмертия.
Именно смерть – критерий истины.

Отрицание бессмертия приводит к идеологии безответственного наслаждения жизнью.
Общество потребления вытесняет смерть из жизни, чтобы она не мешала наслаждаться.
Тот, кто не признаёт бессмертия, ограничивает своё мировоззрение шорами единственной жизни.

Если биологический закон требует выживать, причём любой ценой, то духовный закон предлагает благородно жертвовать собой ради других.
Но если жизнь даётся только раз и бессмертия не существует, то стоит ли жертвовать своей жизнью во имя чего-либо?
Заслуживает ли какая-нибудь идея, чтобы отдать ради неё жизнь?
Что важнее: жизнь или идея?

Одни считают, что человек живёт так, как требует от него культура. Другие, что природа сильнее культуры.

Идеология и культура – это система иллюзий, оправдывающих определённое статус-кво, система, за которой люди прячутся от разрушающей правды.

Истинное мужество состоит в том, чтобы знать всю правду жизни и продолжать жить.

Однако многие люди не в силах признать некоторых истин: например, что побеждает сильнейший, что миром правит Её Величество Ложь, что мораль – выдумка для слабаков, а жизнь – это катастрофа.

Жизнь жестокая вещь: либо приспосабливайся, либо умри!
Чтобы выжить, есть два пути: либо убивать, либо примириться. Но всё равно побеждает сильнейший. Короче: или жрать другого против своей совести, или быть съеденным самому?

Но если всё подчинено выживанию, то зачем человеку жалость и сострадание? В борьбе за место под солнцем они вроде бы не нужны.
Жизнь требует быть сильным или быть добрым?

Люди живут по тем же законам природы, что и животные: слабый умирает, сильный выживает, выносливый приспосабливается.
В человеческом сообществе действуют те же законы джунглей, как и среди диких зверей: господствует право силы, выживает сильнейший, и сильнейший всегда прав.
За всеми ухищрениями и ложью скрывается чисто животная борьба за существование.

Люди живут инстинктами. Все хотят сделать человека лучше, а он не может, не может! В реальности правят другие законы. Право силы - вот реальное право. Развязавшие войну так называемые цивилизованные нации наплевали на ими же установленные законы, а про божественные даже не вспоминают; они убивают, потому что им это выгодно. Побеждает не разум, а грубая сила!

В мире господствует Сила, а правит Её Величество Ложь!
«Или мы, или они» – таков закон! Слабых побеждают, а часто и уничтожают!
Силой пытаются запугать и добиться подчинения. Будешь слабым – тотчас сожрут.
Инстинкты сильнее условностей. Природа сильнее культуры!

С одной стороны, наличествует жестокая борьба за существование, со всей подлостью, беспринципностью, аморализмом.
С другой стороны, откуда в нас идея справедливости, утопии типа «город Солнца», идея царства Божия на Земле?
Ведь всякая идея есть отражение нашего существования.
Или идея есть нечто провиденциальное?

Большинство живут по принципу «после нас хоть потоп»; дави другого, чтобы выжить самому; бей первым, чтобы не быть избитым; сильнейший всегда прав!
Главное – занять место (должность), а потом можно давить всех неугодных и более талантливых по принципу «я начальник – ты дурак».

Важнее всего захватить собственность и власть. А потом уже можно придумывать какие угодно идеологии, оправдывающие сложившийся порядок вещей. В конце концов, наймут «яйцеголовых», они придумают любую идеологию.

Захватившие власть и к ним присосавшиеся, те, кто наверху, говорят, что хотят построить счастливую жизнь для всех, а на деле строят рай для себя. Но чтобы успокоить тех, кто оказался внизу, создаётся идеология оправдания существующего положения вещей, объяснения и уверения, что «всё будет хорошо».

«Крысоловы» от идеологии считают себя самыми умными и хитрыми, полагая, что их хитрости не видны, и они могут дурачить всех остальных. Они убеждают, что политический обман необходим для поддержания иллюзии стабильности; что сытые люди готовы оправдать любую власть, тогда как голодные недовольны всем; что народу не нужна свобода, народу нужен покой.

Если в 1972 году население планеты составляло 3,5 миллиарда человек, то за последние 40 лет численность возросла ещё на 3,5 миллиарда человек, то есть столько же, сколько существовало людей за всю историю человечества. К 2015 году население Земли составит 10 млрд.человека. Для удовлетворения всё возрастающих потребностей человечеству к 2030 году понадобится вдвое больше того, что может дать Земля.

Экономические и глобальные проблемы требуют осмысления и действия. Чтобы оправдать решительные действия, выдумывается идеология.
В штате Джорджия (США) есть монумент «Направляющие камни», чем-то напоминающий знаменитый Стоунхендж (Англия). В камне выгравирована идеология нового мира. В частности, там написано, что население Земли никогда не должно превышать 500 миллионов человек.
Для кого-то это не просто идеология, а руководство к действию!

Система развивается быстрее, чем мы способны осмыслить это изменение.
Сегодняшняя технологическая революция требует гуманитарной революции завтра. Или технические достижения будут использованы для освобождения человека, или для установления новой тотальной диктатуры.

История повторяется: экономический кризис капитализма неизбежно ведёт к развязыванию войны.
Война цивилизаций это всегда конфликт идеологий!
Виновата потребительская экономика, которая загоняет человека в тупик раздуваемой жаждой потребления. Никто не хочет отказываться от удовлетворения своих потребностей, никто не хочет делиться по справедливости.
Всё это следствие духовного кризиса, доминирование материального потребления над духовным производством. Даже экономисты признают: нынешний экономический кризис капитализма вызван людской жадностью – одним из семи смертных грехов.

Спасти может только добровольное самоограничение. Поскольку насильственное ограничение потребностей и снижение жизненного уровня приведёт к социальному взрыву.

Потребительская экономика предложила идеологию потребительского общества. Изменится экономика, изменится и идеология. В свою очередь, идея изменить экономику приведёт к созданию идеологии экономических изменений в обществе.

Пора менять потребительскую экономику. А для этого нужно изменить мировоззрение и систему ценностей. Необходима идеология материального самоограничения и духовного преображения. Иначе человечество просто не выживет.

Необходимо смещение доминанты с материального потребления на духовное совершенствование.
Но поскольку бытие формирует сознание, нужен мировоззренческий переворот, чтобы изменилась экономика. Если человечество этого не сделает, оно погибнет!

В чём же смысл этой бесконечной Мистерии?
Бороться за выживание любой ценой или жертвовать собой ради любви к ближнему?

Люди хотят жить. Глупо требовать от них самопожертвования.
Однако даже самый отъявленный эгоист вынужден думать не только о себе, но и о других, потому что все связаны, и от этих других зависит его собственное благополучие.

Быть может, наряду с инстинктом самосохранения в человеке есть и инстинкт самопожертвования, и так называемый «ген нравственности»?

Мир во многом таков, каким мы его воспринимаем. Всё зависит от нашего мировоззрения и настроения. Жизненные проблемы можно решать путём войны или путём любви (либо конфликтовать, либо сотрудничать).
Будет в сердце любовь – увидишь любовь.
Имея в сердце ненависть, не создашь мир любви. Поэтому «если хочешь изменить мир, начни с себя».

Что может удержать человечество от самоуничтожения? Только любовь. Она - необходимость. Внутренняя необходимость! А возможно и внешняя. Мы сконструированы для любви. Любовь – жизненная потребность. Без любви человечество обречено на самоуничтожение. ЛЮБОВЬ ТВОРИТЬ НЕОБХОДИМОСТЬ»
(из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература

Поздравляю всех с праздником – с Днём России!
Без претензии на идеологию, моя идея проста; вся суть её в трёх словах – ЛЮБОВЬ ТВОРИТЬ НЕОБХОДИМОСТЬ!

А по Вашему мнению, КАКОВА ИДЕОЛОГИЯ НАШЕГО ВРЕМЕНИ?

© Николай Кофырин – Новая Русская Литература –

Ответ на этот вопрос, пожалуй, сегодня один из самых главных. Какая идеология нужна России? Вообще – нужна ли ей идеология? Вот создатели ельцинской Конституции считали, что, нет, не нужна. И потому даже отдельной статьей запретили появление государственной идеологии в стране.

А ведь идеология есть не что иное, как … маршрут в автобусе. Нет маршрута, никто до конечной станции не доедет. Поругаются, подерутся. Будут заставлять водителя ехать сразу в нескольких направлениях. В итоге будут топтаться на месте или двигаться каким-то курсом, но очень медленно. Рывками. Неуверенно.

Появится у пассажиров автобуса утвержденный маршрут – споры сразу прекратятся. Спорить не о чем – не хочешь ехать в эту сторону, можешь сойти.

Вот в Китае нет споров именно потому, что маршрут утвержден, автобус по нему едет. И по мере продвижения вперед пассажиры убеждаются, что «едут правильным курсом».

Есть ли в Китае государственная идеология?

Есть, конечно. И она закреплена Конституцией Китайской Народной Республики. Китай строит социализм с национальной китайской спецификой. При этом главным лозунгом современного китайского общества стало не построение коммунизма, а «великое возрождение нации Китая». Никаких «общечеловеческих ценностей», никакого глобализма. Четко и понятно – возрождение нации Китая. То есть возрождение, развитие, усиление НАРОДА китайского государства.

А какая идеология нужна нам? Проще сказать – какая идея. Ведь идеология и есть идея, просто обточенная со всех сторон, завернутая в красивые одежды, но от этого она ИДЕЕЙ быть не перестает.

Нужна? Идея нам сегодня очень нужна. С этой мыслью не согласится только самый отпетый либерал. Любой другой гражданин России согласится с тем, что именно отсутствие этой четко сформулированной идеи сегодня тормозит развитие страны.

Патриотизм в чистом виде в России не может быть национальной идеей. Почему? Потому, что любовь к Родине, в России действительно сильно развитая исторически, не отвечает на вопрос, какой должна стать страна, куда она идет и что предлагает миру. Мы любим Россию, любим её за то, что она есть. Но какой она должна стать, одно только чувство патриотизма само по себе, нам понять не поможет.

Поэтому нам нужна идеология, нам нужна идея, в которой патриотизм станет лишь все усиливающимся следствием, но никак не причиной! Это значит — любим страну все сильнее, потому, что она движется в правильном направлении, усиливается и отвечает запросам и чаяниям граждан. Вызывает все большее уважение в окружающем мире.

Разрабатывая национальную идею, идеологию (назовите, как хотите), мы должны учитывать несколько аспектов, иметь ввиду несколько уровней её будущего восприятия:

1. Идеология (идея) России должна гармонично сочетаться с исторически сложившимся менталитетом многонационального народа страны, который куда более схож, нежели различен, у разных частей российского народа.
2. Предлагаемая Идеология (идея) должна в обязательном порядке делать Россию сильнее, сплоченнее. Если хотите – больше. В смысле влияния в мире и желания «стать, как мы, стать нами».
3. Новая идеология России должна быть привлекательна «на экспорт». Она должна приносить нам новых союзников, не отметая старых. Она должна достойно конкурировать с другими идеями-идеологиями, которые и есть суть мировых цивилизационных проектов.

В новой идеологии России все должно быть прекрасно – и внутреннее содержание и внешняя форма.

Есть ли сегодня такая идея.

Есть. Мы готовы её предложить нашему народу.

Это Идея Гармонии. Идея Гармонии трех союзов.

О каких союзах идет речь?

Начнем изнутри страны. Сегодня социальное расслоение в нашем обществе приняло невиданные масштабы. Разница в доходах буквально разрывает общество на части, делает его аморфным и крайне уязвимым для внешнего воздействия.

Поэтому первый из трех Союзов, который мы предлагаем.

1.Социальный союз.

Единое общество, в котором государство ограничивает возможность и стремления одной социальной группы извлекать выгоду за счет других социальных слоев. В первую очередь ты — гражданин России и только во вторую наемный работник, предприниматель или чиновник. Солидарность вместо конкуренции и безудержной эксплуатации.

Изменение законодательства так, чтобы любой гражданин России чувствовал себя социально защищенным. Был членом социального общества на деле, а не как сегодня – только на бумаге.

Справедливость — вот главное слово в нашей новой Идее Гармонии Трех Союзов (ИГТС). Все, что не отвечает принципу справедливости, начиная от шкалы подоходного налога и кончая наказанием за наглую езду без прав по детским площадкам, должно быть изменено. В сторону справедливости, что немедленно добавит в наше общество Гармонии и снизит в нем напряжение.

1. Союз национальностей.

Россия есть союз евразийских народов, свободно объединившихся вокруг государствообразующего русского народа. В этом свободном союзе всех национальностей ценна каждая часть мозаики, каждый народ и народность бесценны, и за их уникальность готова бороться вся многонациональная Россия.

В этом уникальном союзе равных и уважающих друг друга национальностей, есть место и для других народов. Чья историческая уникальность и даже сохранность ставится под сомнение современной глобализацией. Мы никого не хотим делать такими, как мы. И в этом наше коренное отличие от США и «европейских ценностей». Будьте сами собой, оставайтесь такими, как вам завещали ваша история, культура и традиции. Хотите – вместе будем охранять традиции, веру и культуру от попыток все одинаково «отглобалить».

Россия предлагает миру новый цивилизационный проект. Вернее говоря, он вполне себе старый – Русский проект. Только в новом оформлении. Внутри него два Союза: социальный союз и союз национальностей.

Это все та же Россия. Она называлась по-разному в разные периоды. Она была Российская империя, она была Советским Союзом. Но справедливость всегда была написана более или менее четко на наших знаменах. Так давайте не будем этого стесняться и ясно снова напишем на них слово «справедливость»!

А вот для внешнего мира нам нужен ещё третий союз.

1. Союз цивилизаций.

Россия уже дала миру уникальный опыт успешного мирного развития в рамках одной страны совершенно разных народов, религий и культур. Россия сама есть союз цивилизаций в миниатюре, где объединились совершенно разные (казалось бы!) общности, которые мирно развиваются на протяжении веков. Это пример для всего остального мира. Там, где были мы, наша цивилизация, там никто не исчез, все обрели письменность, национальную интеллигенцию и даже государственность. Там, где нас не было, исчезали народы целых континентов, уничтожалась культура и история. Переплавленные в безликие монеты произведения искусства инков и ацтеков – наглядная иллюстрация того, что происходило везде, куда приходила НЕ НАША ЦИВИЛИЗАЦИЯ.

Россия предлагает миру союз цивилизаций. Мы защищаем свою самобытность, готовы помочь защитить вашу. Мы протягиваем руку дружбы и не требуем за это душу народа.

Россия за всепланетную цивилизацию, состоящую из свободных народов, а не безликих «потребителей», не имеющих национальности, не знающих своих предков и корней.

Это значит, что мы за мир, против войны, против насильственной переделки одних людей в других.

Сегодня, когда никто на планете не может чувствовать себя уверенно, когда любую страну и любого правителя не имеющего ядерного оружия могут просто уничтожить из-за «свидетельств» в фейсбуке или твиттере, такая позиция может быть крайне востребована.

Давайте оттачивать идею. Давайте устроим мозговой штурм, в размере всей страны.

Нам нужна новая национальная идея – идеология.

Идея Гармонии Трех Союзов – новая идеология, которую Россия может предложить миру.

Говорят, что идеологии в РФ нет, запрещена она конституционно, так задумали американские советники, консультировавшие либеральных молодчиков, обманом захвативших власть в 1991-93-м гг. и успешно удерживающихся у нее вот уже 28-й год подряд, любыми средствами и любой ценой.
Справедлив ли этот тезис, если смотреть вглубь, не веря декларативным утверждениям узурпаторов и их пропагандонов об отсутствии в стране государственной идеологии?

Вопрос этот возникает вновь и вновь, к нему обращаются почти все серьезные авторы,стремящиеся осмыслить современную российскую действительность и спрогнозировать направление развития, в котором ведет страну ее постсоветская власть, от ельциных до путиных и стоящих за ними сил.
Вот попытка ответа на него очередного неравнодушного автора, пытающегося кратко проанализировать все события этих трех десятилетий и самого последнего времени...

Идеология реформ — "Долой социализм!"

Какое государство строим мы в России? Не проводится ли очередной политический эксперимент над Россией, как это было при строительстве в СССР коммунизма, изобретённого в Европе? Этот вопрос всё острее ставится в повестку дня. Потому что при всех революционных переменах в России всегда отрицалась вся отечественная предыстория с её практикой и жертвами, принесёнными во имя прежних идеалов и целей, а новые идеи требуют новых жертв. Во имя чего и кого готовятся новые жертвы?

Заглянем в Конституцию и обратимся к высказываниям президента Владимир Путина и председателя правительства Дмитрия Медведева по этому вопросу. Получим ответ: мы строим демократическое правовое государство с социальной ориентацией и цифровой рыночной экономикой. Но без идеологии. Хотя идеалом всех устремлений называют открытое гражданское общество. По идеологии Сороса, что ли? Россия заранее себе не принадлежит?

Есть уже и первые результаты тридцатилетнего государственного строительства, о которых говорят власти только в позитивном ключе, кроме коррупции, конечно. Обозначены очередные направления поэтапных реформ на ближайшую и среднюю перспективу.

Проклятый всеми демократами советский Госплан заменён на Министерство экономического развития. Министерство таргетирует (термин МВФ, копируемый ЦБ) бюджетные потоки на развитие регионов и целевые государственные программы, ведёт строгий учет налогооблагаемого имущества граждан и сделок с госсобственностью. Не без личной выгоды, о чём говорит уголовное дело бывшего министра Улюкаева.

Президент направляет деятельность правительства и местных властей с помощью своих указов и поручений, раньше это делал ЦК КПСС. Иногда он переходит на "ручное управление", то есть сам исполняет то, что по закону должны были сделать министры, главы регионов и прочие чиновники согласно его указам и госпрограммам. Высокое народное доверие президенту отражает надежду на лучшее в будущем государстве. Но президент избран не навечно. Подрастает замена.

Постсоветский синдром и правовое государство

За почти тридцать лет грандиозных перемен в российском государстве советское восприятие мира в народе не выветрилось. Это чувствуется в вопросах, которые периодически задают президенту на прямых линиях на ТВ. Люди надеются на решение своих проблем и на помощь со стороны государства и лично его главы, как это было в советское время. И президент, употребляя свою власть, поступает так, как поступил бы первый секретарь ЦК КПСС, отвечая публично на голос народа. Это одна из сторон постсоветского синдрома, который правящая элита, морщась, называет предрассудками патернализма, а либеральная попса — совком.

Другая сторона синдрома — полное отрицание советской практики, как чего-то порочного и недостойного по иллюзорным мировым стандартам цивилизованной демократии. Тут проявляется политическая конъюнктура, вечное подражание и угодничество Европе и Америке, игра в догонялки за их цивилизацией. Отрицание советской истории двоякое. Это и откровенно прямой агрессивный антисоветизм, направленный против России, и лицемерное стремление показать себя не меньшими демократами, чем американцы и европейцы. Хотя у каждой зрелой демократии свой набор стандартов, в том числе в области гражданских прав и их правовой защиты. Разумеется, теоретически в пределах государственных границ и с учётом международных обязательств, которые на деле главный куратор перемен на постсоветском пространстве США демонстративно игнорирует.

В России устоялось непререкаемое мнение на уровне концептуального принципа, что правовое государство гарантирует соблюдение гражданских прав и свобод. Но государство по определению не может быть не правовым, потому что существует исключительно на основе суверенного права, иначе это не государство. Диктатура — вариант правового государства: уж такое право. Бытует даже расхожий реформаторский сленг "диктатура права" или "диктатура закона". Почти идеология!

Поскольку права граждан немыслимы без гражданских обязанностей и повинностей, то гражданские отношения регулируются государственным правом, то есть нормами законов, направленных против произвола или абсолютной свободы, в том числе личной. Причём, морально-этические нормы юридической силы не имеют, если они не определены законами. Права граждан определяются правовыми актами, законами. А исполнение законов в любом государстве всегда обеспечивается принуждением, насилием в случае их нарушения. Это не противоречит демократии.

Тем не менее, население верит в обещанную справедливость правового государства с его гражданскими свободами больше, чем верило в коммунизм при советской власти. Ассоциативно совмещается смысл двух разных понятий права: право, как система законов, и право, как личная свобода или воля. То есть, в российском сознании "свобода, равенство и братство" из коммунизма привносятся в понятие буржуазного правового государства, хотя эти понятия противоречат сути буржуазного права на практике. Так в чём же смысл правового государства?

Не объявленная идеология

Государств без идеологии не бывает. Идеология, как часть политической надстройки, обслуживает экономический базис государства или нации. Если говорить коротко, то идеология и система распределения материальных благ, получаемых от общенационального достояния, тесно связаны и одно определяет другое. Формально идеология отменяется ст. 13 Конституции РФ, но по умолчанию она существует, потому что в политике идеология не может не существовать де-факто.

В СССР коммунистическая идеология официально была не только партийной, но и общегосударственной. Ею занимались идеологический отдел ЦК КПСС и подчинённые ему структуры парткомов, Высшая партийная школа и вся система партийного образования, Институт научного марксизма-ленинизма, а также государственные научные институты и кафедры общественных наук учебных заведений. Обществоведение, правовая система были подчинены идеологии.

Но вот коммунизм отменили. И что пришло ему на смену в материалистическом и идеологическом плане? Как повела себя наука?

Вопреки народной воле и разуму СССР развалили партократы в междоусобице за передел власти и собственности, обрушив экономические, технологические и культурные связи союзных республик, ставших рыночными конкурентами. У всех бывших союзных республик осталась мечта о золотой рыбке, но у разбитого корыта. Причина украинской катастрофы та же.

Прежде всего, была полностью разрушена социалистическая система распределения национального дохода. Идеологией и целью перемен были не пресловутые общегражданские права и свободы, а формирование класса крупных собственников, которые не допустят возврата в социализм, о чем поведал миру Анатолий Чубайс. Расчёт был прост: если базовые отрасли экономики и особенно финансы окажутся в частных руках, то государство со всеми атрибутами власти, включая армию, полицию и судебную систему, будет обязано обслуживать и защищать преимущественно частные интересы. Потому что экономика государства наполовину становится частной, а другой половиной владеет бюрократия, как частной.

Крупными собственниками стали приближённые к новой власти лица из числа советских чиновников, изворотливых теневиков и партработников, получившие базовые отраслевые государственные предприятия в частную собственность по спешно принятым законам о приватизации. Законы издавались в соответствии с новой, антикоммунистической и антисоветской идеологией. Вместо революционного лозунга из прошлого "Землю — крестьянам, фабрики — рабочим!" стране был брошен клич "Обогащайтесь!", который присущ больше мародёрам из толпы, нежели реформаторам. В приватизации активно участвовали криминальные группировки.

Криминализация экономики и государственного управления или коррупция не смущали власть реформаторов. "Потомки преступников и рабов создали в Америке образцовую демократию, рынок всё сам отрегулирует" — самоуверенно успокаивал общественное мнение по поводу перспективы реформ председатель правительства Егор Гайдар, кивая на США. Некоторое время реформы под влиянием американских консультантов были пущены на самотёк, и население увидело много ужасных гримас капитализма на своём примере, а не из лекций агитаторов-пропагандистов.

Общественные науки не поспевали за мыслями новой элиты — старой партократии, сменившей идеологическую парадигму. Учёный мир, как и всё общество, раскололся. Наиболее смышлёные специалисты общественных наук быстренько "переобулись", как говорят в народе, и стали в первые ряды всегда продвинутой во всех делах интеллигенции. За ними закрепилось народное звание завлабов перестройки.

Поскольку своего научного опыта рыночной экономики в советское время не накопилось, то завлабы шпаргалили у западных коллег идеи реформирования российской экономики. Продолжают это они делать и сегодня. Эти идеи и стали научным обоснованием реформ экономики РФ, в которой как бы нет политической идеологии. Эту научную аргументацию реформ мы постоянно слышим из уст премьера и министров, пользуется ею и президент. Термины из шпаргалок МВФ даже не переводят на русский язык и они становятся модным сленгом.

Впрочем, эти же идеи и тем же путём внедрялись и в других бывших советских республиках. В части из них десоветизация и декоммунизация даже стали официальной политической идеологией, выродившейся в русофобию. В России те же процессы называть своим именем избегают — перемены должны обнадёживать и радовать, а не сеять сомнения и огорчать, говорят политтехнологи.

Завлабы перестройки за 30 лет подготовили новое поколение теоретиков и специалистов общественных наук, свободное от "советских предрассудков" по причине своего возраста.

Создана система новых научных и учебных заведений, реформированы старые факультеты по подготовке обществоведов и политологов, экономистов и социологов, управленцев и юристов. Под флагом оптимизации расходов и повышения эффективности обучения изменена система общего и специального, профессионального образования.

Теперь научные центры предлагают вместо марксизма-ленинизма монетаристкий подход к оценке эффективности экономики и переход к общественному укладу в парадигме (модное словцо в науке вместо понятия идеологии) социального дарвинизма. То есть, граждане выживают, как смогут, каждый по своим способностям и за свой счёт. В борьбе за выживание слабый одиночка погибает, будь то индивидуум, государство или иная человеческая общность. Социальный дарвинизм неизбежно сопровождается обострением социального антагонизма. Это правило коснулось городов, сёл, регионов, государств.

Государство уже избавляется от расходов на социальные и общественные нужды, если они не приносят доход, и минимизирует своё участие в экономике. Убытки от стихийных бедствий должны будут компенсироваться за счёт страхования. Действующим законом государство лишено права вмешиваться в экономику частных предприятий. По мере развития "открытого общества" оно должно отмереть. Границы исчезнут и человечество в итоге глобализации превратится в "человейник", по образному меткому выражению русского философа Александра Зиновьева.

Создан своеобразный культ эффективных менеджеров или эффеменов — по-русски управляющих, эффективность которых оценивается прибылью, которую они приносят своему хозяину, или пользой для карьеры начальника. По таким же критериям оценивается эффективность рядовых работников. Эффеменами давно стали министры и чиновники государства-корпорации под названием Российская Федерация, которую они старательно приспосабливают к мировому рынку, обирая внутренний рынок в пользу внешнего (офшоризация капитала, например).

Политика обслуживает экономику. Поэтому, рассуждая о характере экономических реформ, мы неизбежно говорим о политической идеологии, формирующей характер этих реформ.

Более того, в рекомендациях МВФ последних лет прямо говорится о том, что и как надо реформировать в РФ, чтобы "способствовать интеграции страны (России) в глобальные цепочки добавленной стоимости". Речь идёт об удешевлении трудовых ресурсов за счёт снижения социальных затрат или о мере эксплуатации наёмного труда по Марксу. С выгодой для хозяев МВФ.

Следуя рекомендациям МВФ, проводится пенсионная реформа и реформа здравоохранения с переходом на отраслевую самоокупаемость. Ранее прошла реформа системы образования, превратив учителя, как и врача, в эффемена, оказывающего лишь образовательную услугу по минимальному стандарту — воспитанием учащихся школа теперь не занимается по закону.

Монетаризм проникает во все сферы общественного бытия. Даже в церковных приходах, по словам благочинных и настоятелей храмов, уделяется больше внимания доходной деятельности клира, чем духовной службе. Образно говоря, торговцы возвращаются в Храм после их изгнания оттуда Иисусом Христом.

Таким образом, коммунистическая идея на уровне концептуального сознания изжита. Кадры решают всё! Причём, это кадры, глубоко убеждённые на уровне подросткового максимализма в безошибочности установок новой идеологии.

Кадровый портрет по материалам СМИ

Россию толкают в Европу. Европейство — неотъемлемый признак цивилизованности и условие карьерного роста. А нужно ли нам европейство? Деградация так называемых европейских ценностей это цивилизационный прогресс? Кого или что догоняем или чего-то "не догоняем"? Какой нам прок от европейства?

Некая распропагандированная писательница считает, что Россия "отстает" от Европы‍ на 150 лет. Наверное, по потреблению устриц и однополым бракам. При этом она снисходительно допускает, что "и в России, и на Украине есть высокоразвитые, цивилизованные люди, знающие языки, которые по своему сознанию являются европейцами". Они живут рядом с людьми, поведение которых движимо "самыми элементарными и архаичными мотивами". Во как! Прям эксперт цивилизованного совершенства, а не писательница. Кто же эти архаичные отсталые люди? Уж не шахтёры ли и металлурги с хлеборобами?

Приведём в качестве типичного кадрового примера, заслуживающего похвалы писательницы, образ одного из ведущих учёных РФ в области макроэкономики и финансов. Кто-то из аналитиков назвал его пророком будущего мироустройства. Это директор Научно-исследовательского финансового института (НИФИ) Министерства финансов РФ кандидат экономических наук Владимир Назаров, член Коллегии Минфина России, член Экспертного совета при Правительстве РФ. Он же член Комитета гражданских инициатив Алексея Кудрина. Ему 35 лет. Под руководством Владимира Назарова НИФИ разрабатывает стратегию Минфина. А это та самая идеология реформ, о которой идёт речь.

Выпускник Финансовой академии при Правительстве Российской Федерации по специальности "Государственное и муниципальное управление" г-н Назаров имеет завидное образование. Учился на курсах государственного управления в Университете Западного Онтарио (Канада), после чего проходил практику в Министерстве финансов Канады. Получил основательную подготовку в English Language Institute (Великобритания). Студентом стажировался в Институте экономической политики имени Гайдара, несколько лет проработал там научным сотрудником лаборатории проблем фискального федерализма и субнациональных финансов, заместителем заведующего международной лабораторией здравоохранения и его реформирования, заведующим лабораторией бюджетного федерализма. В настоящее время он продолжает оставаться там же ведущим научным сотрудником и завлабом научного направления "Макроэкономика и финансы" по совместительству. Также по совместительству он успевает быть заместителем директора по науке Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС при Президенте Российской Федерации.

Владимир Назаров включен в "первую сотню" резерва управленческих кадров, находящихся под патронажем президента РФ. Имеет награды.

В марте 2016 г. в одном из своих программных докладов Назаров обрисовал разработанную им модель общества будущего. По версии Назарова, такие институты, как семья, церковь, пенсионная система, которые гарантировали выживание человека, теперь потеряют актуальность или радикально изменятся, если не исчезнут вообще. Потеряют значение государственные границы. Возрастёт конкуренция за капитал и креативный класс, способный наращивать прибыль. Образование станет платным, не опекаемым государством. Вместо распределительной пенсионной системы будет система накоплений средств на старость и страхование потери трудоспособности за собственный счёт. В идеале, считает Назаров, должно быть так, чтобы "государство не гарантировало трудящимся никаких прав".

В это же время в интервью "Новой газете" Назаров, изложив те же тезисы, делает вывод, что "капитализм и конкуренция — это единственные двигатели прогресса", "социальное государство — безусловный тормоз развития в постиндустриальном мире". А как быть с "социальной ориентацией"?

По поводу пенсионной реформы Назаров высказался не только против распределительной пенсионной системы, а против социальных пенсий вообще. По его научному мнению, во-первых, пенсионная система подавляет стимулы к труду, а повышение пенсий поощряет праздность. Во-вторых, население не беспокоится о накоплении средств на обеспечение своей старости. В-четвёртых, "на выборах неизбежно побеждают те, кто предлагают новые повышения пенсий за счёт увеличения налогов и заимствований", что делает выборы не демократичными. В-пятых, пенсионный возрастной рубеж ограничивает использование потенциала человека в качестве трудовой единицы на рынке труда. Тунеядству — бой!

Ощущение от прочитанного такое, что нам предлагают не вмешиваться в процесс поглощения кроликов удавом, а кроликам советуют не сопротивляться. Какой результат ожидается от такой науки? И наука ли это или пропаганда нового миропорядка по заказу финансовой олигархии?

Оцифрованный "человейник"

Концепция цифровой экономики очень расплывчатая. Официально она ещё не сформулирована. Но речь идет не о цифрах статистики и плановых показателях, а о цифровых технологиях управления, о развитии компьютерных сетей применительно к государственному управлению экономикой. Само государство станет другим. Политикой будут заниматься политтехнологи и программисты. Мы уже сейчас наблюдаем, как вырождается и разрушается политическая система, построенная на партийной основе. Причём не только в России, но и, в первую очередь, в так называемых цивилизованных странах.

Для России идея автоматизации систем управления не новая. В 1960-1970-х гг. в СССР на государственном уровне разрабатывался грандиозный проект по созданию Общегосударственной автоматизированной системы управления советской экономикой (ОГАС). Назрела необходимость применения в государственном управлении электронно-вычислительной техники и разработанных на ее основе автоматизированных систем управления (АСУ), которые к этому времени с успехом использовались в армии. Опыт военных переносился на плановую экономику.

Но сейчас ставится другая задача — цифровое управление рыночной экономикой, то есть спекулятивными финансовыми потоками. Такие системы в мире уже созданы и действуют. Россия должна в них вписаться, как одна из подсистем. При этом главным заказчиком являются банки и финансовые картели типа МВФ и его главного учредителя ФРС США. Россия оказывается в положении догоняющего.

Российский проект цифровой экономики предполагает объединение всех баз данных учёта населения и движения денег на личных и корпоративных банковских счетах, а также биометрическую электронную паспортизацию каждого гражданина от рождения до смерти. Такие работы уже проводятся на практике. По сути, на каждого жителя РФ будет автоматически вестись подробнейшее электронное досье, в которое будут заноситься данные не только биометрического характера, но и о его материальном положении, трудовой и политической активности, особенностях характера и состоянии здоровья. Это будет невидимая спецсужба похлеще царской жандармерии или ОГПУ-НКВД-КГБ, в прах раскритикованных либералами антисоветчиками в годы перестройки.

Если совместить идею цифровой экономики в открытом обществе по Соросу и идеологию социального дарвинизма по Назарову, то конечным результатом станет оцифрованный "человейник" под контролем мировой финансовой империи. Манипуляция сознанием отдельного человека и общества, правом на жизнь индивидуума, не приносящего доход империи, станет обычным цифровым процессом по заранее заданным алгоритмам, которые заменят право.

Конечно же, мы не можем не верить в патриотизм энтузиастов-новаторов цифровой экономики в нашем правительстве и допускаем, что быстрая оцифровка России в ближайшие годы станет упреждающей мерой, чтобы обособить свою подсистему и защитить её от весьма опасной информационной диверсии Запада.

Миром правят деньги. Российский рубль пока выпадает из этого процесса.

О власти денег в правовом государстве

Родоначальнику банковского клана Ротшильдов Майеру Амшель Ротшильду приписывают следующие слова: "Дайте мне возможность управлять деньгами страны, и мне нет дела, кто будет устанавливать там законы". Второе кредо Ротшильдов — "Кто владеет информацией, тот владеет миром". На третье подается не устаревающий древний принцип "Разделяй и властвуй". В наше время в этих трёх принципах заключается стратегия так называемого мирового правительства или финансовой империи доллара, пришедшей в начале ХХ века на смену британской мировой империи фунта стерлингов, созданной британской ветвью банкиров Ротшильдов.

У российского общества вызывает недоумение покорная уступчивость ЦБ и Минфина перед МВФ и поддержка доллара покупкой ценных бумаг США, размещением валютных средств резервных фондов на счетах американских банков. Нелогично как-то получается — храним деньги в карманах основного конкурента.

Однако логика есть и она заключается в том, что главной валютой в экономике РФ с 90-х гг. является доллар, как мировая валюта, а ослабленный рубль несёт промежуточную, второстепенную функцию только во внутренних расчётах на потребительском рынке. Также в рублях представляется бюджет и расходы по его статьям в публичной информации, как бы демонстрируя экономическую независимость страны. Для наглядности в публикациях используется и долларовый эквивалент. Такое положение не является исключительным для России. Доллар царствует даже в странах Евросоюза, несмотря на замену национальных валют на более обеспеченную общую валюту евро, конкурирующую с долларом.

Всё началось ещё в СССР в 1990 г. с денежной реформы премьера Валентина Павлова. Её плачевные итоги для кошельков и вкладов населения помнят до сих пор. Это он заранее реформировал Госбанк в самостоятельный ЦБ, не отвечающий по обязательствам государства, чтобы обеспечить свободную конвертацию рубля для импорта и экспорта. Золотовалютного переводного рубля СЭВ уже не существовало. Так мы входили в мировой рынок. Тогда реальный рубль сразу упал по отношению к доллару в шесть раз и продолжал дешеветь.

После распада СССР указом Ельцина доллар был допущен в свободный оборот на территории РФ наравне с рублём. Курс доллара тут же подскочил в 90 раз. Власть спохватилась. Последовал новый указ, запрещающий свободное хождение доллара в России, но цены в "у.е." ("условных единицах") на прилавках и в расчётах оставались ещё долго, а в сознании продолжали оставаться и после того, как и это запретили. Потом был дефолт 1998 г.

Учёные экономисты утверждают, что ослабление доллара приведёт к обвальному мировому финансовому кризису на грани коллапса. И первой от этого пострадает российская экономика. Потому что за рубежом в долларах накоплен огромный капитал частных российских компаний и их владельцев. Сырьём и энергоносителями, составляющими основу доходов бюджета, российские компании торгуют исключительно на доллары. Вот и приходится лавировать между двух зол, чтобы не сделать себе хуже в общегосударственном и мировом масштабе. Ну, а простой народ стерпит под объясняющие выступления штатных экспертов-экономистов. Возврата к социализму, по их убеждению, уже не будет.

К концу 90-х гг. и правительство, и олигархи, и остальное население осознали, что реформы Горбачёва-Ельцина под влиянием западной демократии и американских консультантов завели экономику в такие политические дебри, из которых без разрушительного социального взрыва выхода уже не было. Общество и армия были расколоты, усиливались сепаратистские настроения.

При загадочных обстоятельствах 20 лет назад 6 июля 1998 г. у себя на даче погиб лидер военной оппозиции генерал-лейтенант Лев Яковлевич Рохлин. Военная оппозиция не смогла осуществить подготовленный ею план по смене власти и спасению страны от дальнейшего развала. Об этом сейчас говорят и пишут открыто. А в декабре 1999 г. власть поменялась тихо и без напряжений, как говорят, "с отставкой президента по телевизору". Страна вздохнула с облегчением.

За прошедшие с тех пор 17 лет многое было сделано по укреплению государственности и экономики, но по-прежнему капиталистической. Однако выйти из долларовой кабалы пока не удаётся и вряд ли удастся с нынешней идеологией. Это та цена, которую платит Россия за выход из социализма на вожделенный, как бы свободный мировой рынок с его реальной, а не книжной конкуренцией. Может, китайский опыт поможет найти нужное решение проблемы?

по материалам


---
В заключение мне хочется задать всего один вопрос, договорившись сразу, что идеология у РФ, ее элит, как минимум, очень даже есть.
Выражается она простым девизом: "Обогащайся!", из которого неминуемо вытекают следствия: "обогащайся любой ценой", "человек человеку волк", "забудь о химере совести", "умри ты сегодня, а я завтра", "прав тот, кто сильнее", ну и прочее, вполне по фашистски звучащее...
Вопрос - какова она, как ее обозначить одним словом?

КАКОВА ИДЕОЛОГИЯ ВЛАСТЕЙ РФ?

Либеральный фашизм, на самом деле, общеевропейский и даже общемировой тренд, но Россия выбрана мировыми элитами, похоже, испытательным полигоном для его апробации в полевых условиях, при полном непротивлении элит условно местных.

И-да. Русскому народу имманентно чужда эта человеконенавистническая идеология, она для него противоестественна, противоречит всему его историческому опыту, памяти поколений, а потому - значительной его части привить ее так и не удалось.

Не удалось, несмотря на пропаганду социал-дарвинизма и либерофашизма изо всех утюгов в течении 28-и лет правления либерал-компрадоров, в последние годы и месяцы особенно - окончательно сбросивших маску и явивших фашистскую и нацистскую свою сущность.

Социал-дарвинизм, либерофашизм, или социальный нацизм, выбирайте термин на вкус, суть одна - звериная и людоедская, пахнущая концлагерем, полыхающая факельными шествиями, бликующая свастиками, лязгающая тюремными засовами.

Нет, всего этого классического набора вы как раз и не увидите, так - вместо гитлеровского концлагеря вас поместят в концалерь цифровой, а фашистский по сути геноцид будет в обличьи мягкого социального геноцида, впрочем, с тем же результатом - нужно просто уметь увидеть истинную суть событий.

Мрачное и отвратительное мурло перестало скрываться за красивыми словами о вставании с колен, адресованными тем, кто поставлен либерофашистами на колени 28 лет назад, а теперь уже и вынуждаем ползать на брюхе под топорную пропаганду, давно оставившую позади геббельсовскую по своему цинизму и грандиозности лжи.

Единственное и радикальное отличие либерофашизма российской власти от гитлеровского фашизма в том, что он направлен не против чужих народов, а против своего и потому особенно отвратителен, на порядки более, чем даже ужасный первоисточник - но ведь власть русофобская и космополитичная, потому для нее это естественно.

Российские модернизированные муссолини и гитлеры, плотно засевшие во власти РФ - последовательно геноцидят и холокостят русский народ, прежде всего, но и все коренные народы России, во имя собственного процветания и в интересах исторических геополитических противников государства российского.

Этот печальный и горький, но все более очевидный факт должен быть, наконец, осознан большинством российских граждан и только тогда у населения территории РФ, не государства, которое давно уже приватизировано компрадорами, а именно страны России, появится шанс на активное изменение участи - сам по себе фашизм не отступит.

Для тех, кто сомневается именно в фашистской сущности действующего с 1991-го г. в РФ либерального режима, три материала из множества, в концентрированном виде представляющих тему -
1.